Елена Руденко - Смерть в Версале[редакция 2003 г.]
— Поль, все хорошо, — улыбаясь, говорю я.
Я беру пистолет (тяжеленная штуковина) в обе руки, направляю его на портрет. Жаль, что у меня не четыре руки, я бы заткнула уши. В этом момент я хочу стать индийской богиней Кали. Зажмурившись, я спускаю курки. Сильная отдача больно ударяет по запястьям, я вскрикиваю. Запах пороха вызывает у меня кашель. От боли я роняю пистолет и опускаюсь на колени, прижимая руки к груди. Из моих глаз текут слезы.
Поль поддерживает меня за плечи.
— Молодец, малая, попала! — кричит Теруань. — Прямо в нос! Жаль, что тут нет портрета Луи XV в полный рост. Ха!
Все хохочут над ее шуткой… Начинают поздравлять меня… Они замечают, что мне плохо. Спрашивают, как я? Я улыбаюсь, говорю, что все хорошо.
Поль опускается рядом со мной на колени и берет меня за руки. Проверяет, нет ли перелома. Нет, все нормально. Но нужно сделать повязку. Поль снимает свой белый галстук, делает мне из него повязки на запястья. Я смотрю ему в глаза и вижу жалость. Мне стыдно, что я доставляю столько хлопот. Он, наверно, в душе проклинает меня.
Я встаю на ноги. Постепенно ко мне возвращается способность мыслить. Я ничего не понимаю. Я не могла попасть, не могла! Я направила пистолет куда–то вверх, я попала бы куда угодно, но не в портрет.
Я смотрю на Поля, он хвалит меня. Я улыбаюсь ему, принимая комплимент. Он отводит взгляд. Что–то тут не так. Я обращаю внимание, что некоторые пуговицы его сюртука расстегнуты. Ясно, он достал пистолет из внутреннего кармана и выстрелил.
Все уже забыли обо мне, и я могу задать Полю вопрос:
— Это ты стрелял?
Он опускает глаза:
— Нет… почему ты так решила…
Я указываю на пуговицы сюртука. Поль виновато улыбается:
— Я не хотел тебе говорить… чтобы не расстраивать…
— Пустяки, я и в слона не попаду, — говорю я. — Спасибо, ты меня выручил. Ты великолепный стрелок! Всегда носишь пистолет под сюртуком?
— Да, так спокойнее, — говорит он. — Спасибо за похвалу… просто тут очень близкое расстояние…
— Не скромничай, — улыбаюсь я. — Для меня и это даль далекая.
Мне ужасно стыдно. Так я и знала, он меня серьезно не воспринимает. Сразу понял, что я мазила. Но он молодец, помог мне. Хотя перед ним я все же опозорилась, обидно! Он смотрит на меня как на фарфоровую дурочку!
Ясно, Теруань это подстроила нарочно, она хотела, чтобы я села в лужу. Интересно, что бы она сказала, узнав о поступке Поля?
— А твоя проницательность достойна Робеспьера! — восклицает Поль. — Тебе надо быть сыщиком!
— Спасибо, но ты мне льстишь, — говорю я.
Нас прерывает голос Теруань:
— Что–то мне стало скучно! Предлагаю покинуть этот склеп и устроить охоту! Все желающие могут поехать! Трусы и лентяи пусть идут домой!
Хоть я и люблю лошадей… просто погладить… Признаюсь честно, охоту я ненавижу, мне жаль зверюшек. Но мне не хочется, чтобы Поль считал мне трусихой, а уж тем более лентяйкой. Я соглашаюсь. Однако, сославшись на боль в запястьях, говорю, что поеду медленно.
— Не кисни, малая, — говорит мне Теруань.
Я оборачиваюсь, смотрю в ее глаза и вижу… на этот раз сочувствие и даже просьбу простить… Теруань мне улыбается.
Я Анна Теруань, понимаю, что эта партия проиграна. Именно слабость девчонки, которую я хотела сделать объектом насмешек, помогла ей. Нет, не только слабость, а природная доброта, вежливость. Вряд ли бы ее пожалели, начни она скандалить.
В тот момент, когда девчонка падала от боли, я померкла для всех. Все устремились к ней. Она была центром внимания, все хотели ее утешить. А Поль особенно! Как он суетился вокруг нее! Никогда не забуду его укоризненный взгляд, брошенный мне. Но самое странное, что и мне было ее жаль. У меня было такое чувство, что я обидела беззащитного ребенка.
Я хотела унизить ее, а унизила себя. Я унизила себя перед Полем, Светланой, всей компанией, даже себе я кажусь униженной.
Я провалилась с треском. Увы, я всегда действую по первому впечатлению, иду за первой мыслью, поддаюсь чувствам и никогда не думаю о последствиях. А потом всегда стыдно и обидно, что сделанного не исправишь.
Я, Поль, сгораю от стыда! Если бы я знал, что подберется такая компания. Светик слишком хрупка для подобных развлечений и сборищ.
Извиняться поздно. А с Анной я поговорю, ее шутки не подходят для такой девушки как Светлана. Удивительно, что Светик не возмущалась, не ругала меня за то, что я привел ее сюда, не ушла оскорбленной. Хотя это было бы вполне оправданным, я бы не обиделся.
Меня опять поразила женственность Светик. Когда она падала на колени от боли, мое сердце разрывалось от жалости. О, какое удовольствие подхватить ее, оказать помощь, а потом услышать благодарность. Вся компания тоже сочувствовала ей, глупые мужланы! Я знал, что будет больно, я пытался остановить ее… Почему она выстрелила? Она боялась… Бедняжка.
Жаль, что она узнала о моей помощи. Как она проницательна, я поражаюсь! А ее благодарность! Большинство девиц просто бы фыркнули, дескать я бы и сама смогла.
Я хочу стать ее покровителем, рыцарем. Это нежное, хрупкое существо надо беречь, охранять. Сейчас в Париже неспокойно, такую девушку каждый может обидеть.
Бедная девочка. Я видел, с каким трудом ей удалось сохранить самообладание. Но она выдержала! Как мне хотелось ее поцеловать!
Мы поедем на охоту. Светлана волнуется, но я буду рядом, я ей помогу.
Я, Светлана, меньше всего сейчас хочу на охоту. Верхом я не ездила несколько лет.
К тому же мои умения оставляют желать лучшего. Мысль, как я буду править лошадью с болью в запястьях, меня очень интересует.
Я прошу самую смирную лошадь и постарше. На меня все поглядывают с улыбкой. Мне очень стыдно. Но от пони я бы не отказалась.
Поль помогает мне сесть на лошадь. Он берет меня двумя руками за талию и легко сажает в седло. М-да, сильный парень. Я опять чувствую себя неуклюжей коровой. Все мои попытки забраться самой были смеху подобны. На нас смотрит вся компания. Наверное, в душе они помирают со смеху.
Теруань же, в отличие от меня, мгновенно прыгает в седло, по–гвардейски на крупного «боевого» коня.
Я же, как идиотка из богословской школы, сижу, свесив ноги с одной стороны. Иначе сесть я боюсь. Лошадь у меня, действительно, смирная, но очень нетерпеливая, хочет скорее начать путь. Я не могу с ней справиться. Полю приходится держать ее за поводья, что очень неудобно, сидя верхом на другой лошади. Мне становится не по себе. Лучше бы я пошла домой.
— Поль, мы с тобой как всегда умчимся вперед? — спрашивает Теруань. — Мы первые догоним кабана!
— Нет, прости, — говорит он. — Я буду сопровождать Светлану, мне бы не хотелось оставлять ее одну.
— Все с тобой ясно! — хохочет Теруань. — Береги свою Дульсинею!
— Кабана? — спрашиваю я, немного заикаясь.
Мне становиться дурно. Спасибо, Поль, не бросил. Ох, похоже, я испортила ему всю охоту!
— Сейчас самое время для кабана, — поясняет она.
Я мысленно читаю «Отче наш» и «Аве Мария», мы трогаемся в путь. Держать поводья я еще могу, а вот править нет, больно. Это за меня делает Поль. Мне очень стыдно.
С меня можно писать картину: «корова на лошади». На меня все смотрят, улыбаются. Еще бы им не улыбаться, такой комедии они еще не видели. Хорошо бы сейчас провалиться сквозь землю.
Я, Поль, ничего не понимаю. Раньше меня раздражала беспомощность дамочек. Дескать, мсье, вы что не видите — мне нужна помощь! Одна и та же музыка от Петербурга до Парижа. А слабость Светик мне нравится. Потому что она искренна, ей действительно нужна поддержка. Светик даже не просит о помощи! Это так трогательно. А я, как истинный рыцарь, должен сам угадывать, когда ей нужно помочь.
Как приятно было усадить ее на лошадь. Светик легка, как пух, а талия у нее такая тонкая. В этот момент мне все гости завидовали.
Еще раз поражаюсь ее благодарности, ради милой улыбки и добрых слов я готов на все!
Зачем я все это делаю? Зачем я так веду себя? Может, потому, что мне 17 лет? Нет, я вижу, какими глазами смотрят на Светик мсье и постарше!
Ради хорошей, доброй благодарной девушки каждый незаурядный мужчина готов стать рыцарем.
Я помог ей справиться с лошадью. Сейчас мы едем, я помогаю Светлане править, у нее болят руки. Она очень благодарна мне. Я рад, что могу ей помочь. На нее все смотрят с улыбкой, любуются. Светлана в бежевом костюме идеально смотрится верхом! Нет, она не амазонка! Светик — античная богиня, юная стройная Геба, решившая прокатиться верхом. Вот сюжет для картины. Я чувствую зависть других гостей, мне даже становится немного страшно, но настоящий рыцарь должен быть готов ко встречи с соперником.
Я, Светлана, наконец, возвращаюсь домой. Я очень устала и чувствую себя разбитой. Поль сопровождает меня. Я совсем его замучила! Вот мы у двери моего дома. Ура! Тут я с ужасом понимаю, что не могу открыть дверь ключом. Мне больно. Поль помогает мне. М-да… Теруань ему таких проблем не создает.
